А не хватает Марине в Санкт-Петербурге латвийской природы — озёр, лесов, нетронутой зелени. Как следствие, жизнь моя пошла по совершенно непредсказуемой траектории. Почему кофе у вас стоит два евро? Я стоял у входа в бар Окюз неподалёку от пляжа Кониялты, возле деревянной полки с муляжами винных бутылок. По охряному песку бегали два пса, белый бастард джек рассела и левретка-переросток в кожаном ошейнике. Сперва они просто лежали, парни пили нефильтрованное бомонти, почти не говорили, ходили к воде, на спинке шезлонга висели трусы дим, под шезлонгом стояли найки и сумка с теннисной ракеткой. Я не хотел фоткаться у памятника на Китай-городе, потому что палево, теперь жалею: не попал на документ эпохи, остался за кадром. Я не знаю, куда бежать дальше: внутрь себя, от поверхности Земли, я не знаю. Вы забыли свой пароль? Есть такой «эффект скейта»: неважно, сколько тебе лет и как ты говоришь и выглядишь, если ты при этом на скейте или на роликах, или на велике , обычные средневзвешенные люди будут к тебе относиться, как к говну, известное явление.
Совсем недавно отмечалась очередная годовщина знаменитых студенческих протестов во Франции в мае г., когда учащиеся гу-. TRANSLATION: Drug addiction is widespread in Ukrainian troops, and commanders turn a blind eye to it, said a Ukrainian soldier who was taken.
Я знал, зачем я вернулся», — вспоминает Антон свои ощущения в родном городе. Наш — пятничный. Наверное, скоро рабочий зум. Возле буйков россыпью чёрного перца торчали головы купальщиков. Потом пришло холодное течение, за ним снова тёплое, опять холодное и затем меня накрыло волной. Со стороны такая позиция достойна презрения: я не борюсь разве что с гравитацией , не свергаю тирана могу поговорить об этом , не выкачиваю из рецепторов остатки гормонов: полный штиль, межсезонье, темнеет рано, свет — яркий и густой, его стало больше потому что стало больше пустоты вокруг, свет он гаснет понемногу, его стало больше, но он гаснет.
Я думаю, это была медицинская татуировка, диабетики такие делают, а ещё врачи — пишут обычно на груди «не реанимировать». Никуда ехать Рома не хотел. В этой же школе показывали фильм про танки, которые весь мир передаёт Украине, танки ехали, солдаты бежали, все стреляли, было громко и правдоподобно, довольно пугающе, это был иммерсивный фильм, такой, когда невозможно отделаться от ощущения, что ты находишься посередине, в эпицентре действия, школа дрожала от хода этих танков. И вот у меня в телефоне такая лента: фотки из Рима, ночной Трастевере, а потом встык — разбитое ебло мента. Там меня напугала пожилая турчанка в чёрном платке, бросилась ко мне, я так и не понял, что она хотела, то ли чтобы я купил местного сыра, из этих странных турецких сыров, твёрдых и крошащихся, с плесенью и запахом аммиака, то ли просила у меня денег на него. Он согласился. С Мариной Берк знакомится на вечеринке у Энтони. Рисунок: Настя Гавриленко. Думаю, наоборот, оно будет ставить всё новые преграды например, повышение налогов », — размышляет Антон. Здесь говорят: к Новому году этот кошмар прекратится, но с чего бы ему прекращаться?
Я начал этот текст, когда мой друг решил вернуться в Москву — их даже двое таких, вернувшихся, и до этого я видел ещё два случая, когда ребята возвращались, но то было сильно раньше, ещё осенью. Сидят минут пять, смотрят на море. Также рассказ можно было назвать короче: «Ты заебал». Мы внутри мема: война, апокалипсис, русский бариста в Анталии впаривает миндальное молоко. Дом Единства видит в приказе Айвара Брока угрозу культурной жизни. Формальный повод был, конечно: местные нажаловались, газоны у них там вытаптывали.
У меня такое ощущение. Также рассказ можно было назвать короче: «Ты заебал». На тот момент Марина уже подала документы в вуз, поэтому решила остаться в Даугавпилсе: «Если бы я поехала туда учиться, наверное, это потребовало бы финансовых затрат, потому что я тогда была гражданкой Латвии. Ребята живут в Каше с сентября, но вот-вот уедут, то ли в Сербию, то ли в Черногорию — не стали делать ни ВНЖ, ни даже банковскую карту. Чуть дальше по этой же улице — массивная мечеть с моим любимым муэдзином, его азаны звучат пронзительно и печально, от них хочется покоряться и плакать, потому что рай недостижим и в него никогда не войти. Больше всего мне запомнился запах этих сигарет, я таскал его с собой сорок лет, и только недавно узнал, почему: у меня мутация, переродившийся ген, я больше, чем воображаемый средний человек, склонен к курению табака, к табачной зависимости, сильно больше, на порядок больше, поэтому я всю жизнь бросаю курить, всю, сука, жизнь. Я наблюдал её в непосредственной близости, как какого-нибудь крокодила, я сам был таким же крокодилом, с тем же паспортом, с тем же языком во рту, на том же пляже, и у меня не было ничего, чтобы соскоблить с себя этот пиздец, ни ножа, ни топора, ни черепка, даже захудалой зажигалки не было, чтобы сжечь здесь всё к хуям.
Возвращаться в Даугавпилс мужчина на планировал. Я лежу на остывающем анталийском пляже, слушаю русскую речь вокруг и думаю, что добром это не кончится. По двору бегали куры, мы стояли среди них и ждали, пока приедет хозяин. Я запомнил парня лет 30 или чуть меньше, с испуганным лицом, как если бы он только что повестку получил: парень смотрел перед собой и в никуда, его хотелось погладить, как щеночка. Из отчаянных, кто открыт — хипстерское местечко с бао-бунами, видом на море и двумя рыжими котами. По наблюдениям Антона, латвийцы научились жить в имеющихся условиях: «Сэкономят, съездят в литовский Lidl, купят что-то подешевле». Сейчас ребята, кто уехал, пишут, начали писать: год назад мы свалили из России, прошёл первый год эмиграции, релокации, у кого что. По охряному песку бегали два пса, белый бастард джек рассела и левретка-переросток в кожаном ошейнике. Бойкий денёк вчера был, шла торговля, народ шёл, я полчаса стоял возле мёртвой рыбы-меч, как караульный. Судя по виду, им вообще было всё равно, что ебать подтаскивать, что ёбаных оттаскивать, внешние проявления их мало интересовали. Я поискал корабли, не нашёл: корабли прятались по ту сторону горизонта. Точка вечного воскресного полудня: деньги за еду лучше просто оставить на столе и уйти восвояси, всё равно никто за ними не придёт ещё полчаса или даже час.
В сентябре я попал на сценарные курсы — прошёл творческий конкурс, предложил восемь идей, по «Антителам», по OVUM, по старым рассказам. Я понял это так, что она просит меня поторопиться, не задерживаться в её доме, при том, что этот дом был когда-то моим: в девятиэтажную панельку каким-то образом переместилась квартира на Льва Толстого, где я жил до отъезда в Турцию. Платили мало — 3,5 фунта в час. От двоек в школе к успешной жизни. Пожелал ему удачи. Тем более, я был молод.
Марина приезжает в родной город в среднем три раза в год, чтобы навестить родителей и показать внучку. Демо-версия судного дня. Море сейчас действительно прозрачное, видно рыб, их много. Я сам себе был отвратителен, когда смотрел, потому что в отличие от случайных кадров теракта, здесь знаешь, что произойдёт, и это, с одной стороны, не очень укладывается в голове — убийство кувалдой — с другой стороны, это смерть напоказ, максимально exposed, её в тебя заталкивают. Прихожу домой, бросаю возле холодильника: это была хорошая охота.
Хотелось купить жёлтый Мицубиси», — улыбаясь, вспоминает Антон. Есть ли у провайдера протокол для таких случаев? Перед нами лежали под октябрьским солнцем трое, двое парней и девушка в белом купальнике, у парней — высоких, худых, желтоволосых — болтались на шеях крупные кресты, у девушки тоже что-то болталось, я не разобрал сперва, только не на шее, а на бедре, возле трусов. Я вспоминаю каждый раз, как привёз с такой же барахолки в Лигурии значок дивизии Эдельвейс, хранил его дома в шкафу, а когда увеличили сроки за символику, отнёс в лес и закопал: мне показалось на приходе, что он прожигает шкаф и стену чёрными лучами, призывает назгулов из роскомнадзора. Пляж с видом на апокалипсис.
Среди них я заметил Николая Ускова, я не хотел, чтобы он меня увидел, и шёл аккуратно, на цыпочках, но Николай окликнул меня по имени, и мне пришлось подойти к столу. Уже набрал перцев, баклажанов, шпината, фиников, яблок, даже выцепил на вещевом развале толстовку dickies, и стоял, чтобы не ходить с покупками, не толкаться — мне оставалось только сыра купить и оливок. Или вот часть квартиры на Толстого, где я жил с лета года, с видом на обложку романа «Антитела»: фото сделала Оксана, на нём человек в костюме химзащиты стоит на балконе дома напротив. Что он должен делать, когда видит зашифрованный трафик? Агентства по трудоустройству тоже отправляли преимущественно в Англию. В конечном итоге, это не подход к разбору и не исследование, скорее, попытка перевести сырьё дневниковых записей в форму замкнутого закруглённого шара.
Агентства по трудоустройству тоже отправляли преимущественно в Англию. Пока вы не отписались от этого канала, вот четвёртый рассказ из Анталии. Летом она поехала на экскурсию в Санкт-Петербург, где родственники и познакомили девушку, как оказалось, с будущим мужем. Я ищу редкость: грунтовые, оранжево-жёлтые, с прозеленью, кривые, один с голову младенца, другой — с клубничину, формой чтобы как почки Иблиса. И как будто даже на этом фоне игишевание этого зека выделяется, ведь по сути, это первая публичная казнь гражданами РФ в составе боевой части, связанной непосредственно с государством и воюющей на стороне государства, гражданина этой самой РФ, то есть знаковый момент. Это может звучать и в шутку, и всерьёз. В годах я уже через похожее проходил, когда искал материалы про игил и подробно изучал продукцию медиа-центра Аль-Хаят. Как будто внутри мира сломалась какая-то деталь, что-то треснуло там внутри, стопорнуло или наоборот сорвалось с ограничителей. Там вторую неделю на прилавке лежит рыба-меч. Уведомление о. Сейчас уже ничем, ответил Николай, сейчас уже никто ничем не занимается. Please confirm that you are not a robot. Думаю, наоборот, оно будет ставить всё новые преграды например, повышение налогов », — размышляет Антон. Потом подумал: какой салют в десять утра? Меня отправили в ресторан и сказали: «Иди к столу, принимай заказы.
Я подумал тогда, что испуг, тревога, в целом острое страдание как правило сообщают русским лицам что-то глубинно-человеческое, смягчают неприятные холодные и злые черты, возможно, русским вообще идёт плакать, но это сложно принять, поэтому русские не плачут и в массе выглядят злыми уебанами. Снаружи возле входа сидели ухоженные молодые женщины неопределённых занятий — мой любимый типаж, спортивные, с губами, в розовых и чёрных худи оверсайз, в найках и баленсиагах, ни разу не видел, чтобы такие хотя бы с ноутом сидели, красивая и обеспеченная русская праздность, квартира на Фрунзенской набережной, бранчи на Усачёвском. Энтони из Ирана, ему тридцать, он криптоинвестор, снимает лофт в Муратпаше. Фаундер подробно описывает последовательности простых действий. В общем, про смерть как медиатовар я подумать успел достаточно, как и про ценность смерти как последнего, так скажем, имущества, которое у человека могут забрать или не забрать , и поэтому мне кажется важным моментом это exposure. Это была необычная и неожиданная волна: беззвучная, как будто море качнули или Землю качнули. Никто не взял, а в одной сказали: вы заебали со своей оппозицией и антиутопиями, жизнь прекрасна, люди хотят позитива.
Я стоял на московской улице, в одном из переулков в районе Покровки, смотрел на дома вокруг и не понимал, почему они такие кривые. На прошлой неделе я поздно пришёл. Или вот часть квартиры на Толстого, где я жил с лета года, с видом на обложку романа «Антитела»: фото сделала Оксана, на нём человек в костюме химзащиты стоит на балконе дома напротив. И как будто даже на этом фоне игишевание этого зека выделяется, ведь по сути, это первая публичная казнь гражданами РФ в составе боевой части, связанной непосредственно с государством и воюющей на стороне государства, гражданина этой самой РФ, то есть знаковый момент. Внутри на веранде сидят мужчины, это мужское место, только для прошедших инициацию, большинство мужчин — в возрасте, они одеты в шерстяные пиджаки поверх жилетов, в рубашки с короткими стоячими воротниками на пакистанский манер, некоторые в вязанных шапочках, некоторые без. В этом его основная функция, быть таким центром — постоянно, каждый год — для сбежавших от хуёвой погоды, от мудака-начальника, от опостылевшей семьи, от мобилизации, от проклятой войны. Всё, что кроме неё — так, рябь: бесконечная хамса, леврек-сибас, барбун-барабулька, креветки-каридес всех размеров, неизменный гнутый паламут сейчас не сезон , и она, рыба-меч, царь и бог рыб. Или эти кадры, где человеку ломают шею кувалдой. Я подумал сперва: это салют, обычное дело, я же приехал из города парадов и салютов — два гулких удара, один за другим: бам, бам. Как будто внутри мира сломалась какая-то деталь, что-то треснуло там внутри, стопорнуло или наоборот сорвалось с ограничителей. Мне нравится гонять на нём по Анталии, это как на раллийной тачке по городу гонять: зрелищно и бестолково, он ещё трещит на всю улицу втулкой.
Праздники прошли, ёлки остались. Летом она поехала на экскурсию в Санкт-Петербург, где родственники и познакомили девушку, как оказалось, с будущим мужем. Демо-версия судного дня. Среди них я заметил Николая Ускова, я не хотел, чтобы он меня увидел, и шёл аккуратно, на цыпочках, но Николай окликнул меня по имени, и мне пришлось подойти к столу. Директор Музыкальной школы с этим не согласен. Сидели там вдвоём, одна в йога-пэнтс, другая в карго-штанах, с детьми, курили тонкие сигареты, обсуждали косметологов, потом терапевтов, потом курсы развития, потом целовались на прощанье, отворачивая губы в сторону, потом та, что в карго-штанах, встала из-за столика — в руках крохотные детские кроссовочки adidas — села в изумительного мятного цвета новый и блестящий vw beetle, уехала. В остальном, если вычесть состоятельных русских релокантов узнаём по дорогой одежде, в Анталии такого не носят и тех, кто с них живёт, всё без изменений: двухтысячелетняя рыночная площадь под окнами, древние старики в вязанных шапочках рубятся в домино за углом автосервиса, море. Открыл глаза, увидел два белых облака на горизонте. Друг пишет и стирает сообщения в чате : бежать, бежать как можно дальше. Когда вернулся, её уже не было. А может и будет… Ведь в Англии бесплатная медицина, социальная защищённость.
лирика. Теория поэтического слова. Противостояние поэта «веку-волкодаву». О.Э. Мандельштам. Петербургские мотивы в творчестве. О.Э. TRANSLATION: Drug addiction is widespread in Ukrainian troops, and commanders turn a blind eye to it, said a Ukrainian soldier who was taken.
Я запомнил парня лет 30 или чуть меньше, с испуганным лицом, как если бы он только что повестку получил: парень смотрел перед собой и в никуда, его хотелось погладить, как щеночка. Больше всего мне запомнился запах этих сигарет, я таскал его с собой сорок лет, и только недавно узнал, почему: у меня мутация, переродившийся ген, я больше, чем воображаемый средний человек, склонен к курению табака, к табачной зависимости, сильно больше, на порядок больше, поэтому я всю жизнь бросаю курить, всю, сука, жизнь. С учётом смертности и рождаемости, население города сократилось с человек год до 82 год. Поначалу от этой мысли немного грустно, но затем признание своей обречённости на забвение в некотором смысле развязывает руки: писать теперь можно о чём угодно, всё исчезнет, вообще всё, как не было, как если бы эти слова писал приснившийся человек. Это может звучать и в шутку, и всерьёз. Работа на фабрике напоминала рабовладельческий строй. Антон проходил собеседование на должность IT-специалиста в школе, когда неожиданно уехал в Латвию.
Текирдаг, на бутылке же написано. Из этих, с площадки для воркауата — сначала занимаются час со своими TRX-верёвками, потом садятся в поперечный шпагат. В целом денег не хватало. Прихожу домой, бросаю возле холодильника: это была хорошая охота. В итоге устроился программистом на швейную фабрику. Смотрел на горы по сторонам, думал, что было бы здорово пойти весной по Ликийской тропе и выучить турецкий, а также установить бойлер, потому что купить мы его купили, а установить — совершенно другая история, продолжается уже две недели и пока никакого результата, но здесь это даже норма, хотя скоро дожди и без бойлера плохо. Потом зашла пара, совсем молодые ребята, в потёртой чёрной одежде, прямиком из московской осени, парень по-английски обратился к айтишнику позади нас, спросил, можно ли взять стул, они явно приехали недавно, ещё не освоились, не поняли, что такое Лиман и кто ходит в sudd.
Плимут купить наркотик Лирика, амфетамин в телеграм Например, мне нравится читать например, в канале StrangeObjects какие неожиданные вещи и странные предметы увезли с собой русские, бежавшие из путинской России, думаю, выставка из таких предметов хорошо бы вписалась в какой-нибудь берлинский музей, в Гамбургер банхоф. По иронии, в Москве мы не смогли остаться вместе. В мире мужчин пахло табаком — солдатскими, зековскими сигаретами Астра и Прима, без фильтра, в шершавых красных картонных пачках. Наверное, скоро рабочий зум. Ваше имя пользователя. После второго бомонти начали обсуждать брекеты друг у друга во рту, мне тогда уже показалось, что делают они это слишком громко, как будто напоказ, я не мог понять, зачем, подумал: наверное, после пива. По двору бегали куры, мы стояли среди них и ждали, пока приедет хозяин.
Судя по виду, им вообще было всё равно, что ебать подтаскивать, что ёбаных оттаскивать, внешние проявления их мало интересовали. Мы также автоматически получаем ваш e-mail адрес для создания вашей учетной записи на нашем веб сайте. По двору бегали куры, мы стояли среди них и ждали, пока приедет хозяин. Я поискал другую вилку и тарелку, но не нашёл, поскольку вся чистая посуда и приборы закончились. Сейчас уже ничем, ответил Николай, сейчас уже никто ничем не занимается. Сообщить об опечатке Текст, который будет отправлен нашим редакторам:. Мы внутри мема: война, апокалипсис, русский бариста в Анталии впаривает миндальное молоко. Лежал на камнях, слушал фон: прошло ещё несколько минут и до меня долетели все нужные слова: «учения», «стрельбы», «две ракеты». Мужчины за двумя столиками курили и посматривали. Ответил: скорее, спиздил. Носились в песке, в воде, плыли, вытянув морды, вместе к берегу, отряхивались, набирали полную шерсть песка, снова отряхивались, гнались друг за другом, врезались в меня, и я тоже был весь в охряном песке, это было долгое и завораживающее зрелище, чистая игра, Йохан Хейзинга.
Формальный повод был, конечно: местные нажаловались, газоны у них там вытаптывали. Наборы домино продавались в магазине «Спорт» на Бутлерова, набор стоил рубль, кажется, а может и три, кости в самом деле были эбонитовые, твёрдые, одной породы с чёрными телефонными трубками в будках, дальние родственники луз для использованных билетов в пазовских скотовозах. Что это за почерк, откуда он взялся? А болгары? Главная Важные новости Даугавпилс и Латгалия. Прихожу домой, бросаю возле холодильника: это была хорошая охота. После второго бомонти начали обсуждать брекеты друг у друга во рту, мне тогда уже показалось, что делают они это слишком громко, как будто напоказ, я не мог понять, зачем, подумал: наверное, после пива. Например, я очень люблю ходить на рынок.
Туда хорошо приходить, когда хочется вернуться в Москву: четверти часа хватает, приступ ностальгии стихает, вспоминаешь, почему всегда хотел уехать. И выбирая между стабильном заработком и отношениями, Антон выбрал второе. Я знал, что это дом, семья. За жёлтым облупившися забором казарм — всякое военное: институт военных дирижёров, АО оборонстрой. Среди мужиков попадались опасные, с наколками, с синими перстнями, с ремнями на больших пряжках, старшеклассники в моей пролетарской школе заливали такие пряжки свинцом. Никто не взял, а в одной сказали: вы заебали со своей оппозицией и антиутопиями, жизнь прекрасна, люди хотят позитива. Белый эбонит. Десять тысяч евро на счету держи постоянно — и можешь ездить куда хочешь. У меня остался впн, оплатил в марте на год, в России он уже почти не работал, летом приходилось перебирать вручную серверы в поисках живого, иногда не получалось, и тогда наступал этот странный момент, когда интернет выглядит как будто ненаправленным: он по-прежнему везде, но лишён интерфейса. Он мне давал силы в первые дни, месяцы: бей-беги, актуализация неприкосновенного запаса адреналина, сделать всё возможное, чтобы обустроить убежище, минимальное пространство безопасности, вырыть нору в бытии, это естественно для небольшого животного во мне, не хищника, ну или очень маленького хищника. Я стоял у входа в бар Окюз неподалёку от пляжа Кониялты, возле деревянной полки с муляжами винных бутылок. Анталия, 7 января На пятничном рынке рядом с домом есть рыбный ряд, зрелищный, как вообще все рынки здесь.
Поначалу от этой мысли немного грустно, но затем признание своей обречённости на забвение в некотором смысле развязывает руки: писать теперь можно о чём угодно, всё исчезнет, вообще всё, как не было, как если бы эти слова писал приснившийся человек. Можно ли избежать постепенного опустения города? Когда я смотрел под впн эти кадры, у меня было такое ощущение, как будто я делаю что-то не очень законное, как будто подсматриваю за чем-то, за чем подсматривать запрещено — не зря же они вырубили соцсети — и это было вдвойне стрёмно, потому что я здесь пока на совсем насекомых правах, гость-пленник Эрдогана, я даже выехать не могу, пока мне не дали внж. Я лежу на остывающем анталийском пляже, слушаю русскую речь вокруг и думаю, что добром это не кончится. Посидели там за большим общим столом, напротив пары из России: оба в жёлтых футболках, с ноутом эйчпи, на парне трекинговые штаны. Я отпрыгнул от пожилой турчанки в чёрном платке и обошёл рынок кругом. Летом она поехала на экскурсию в Санкт-Петербург, где родственники и познакомили девушку, как оказалось, с будущим мужем. Это место — кафе, но там ничего не едят, только пьют чай. Агентства по трудоустройству тоже отправляли преимущественно в Англию. Я поискал другую вилку и тарелку, но не нашёл, поскольку вся чистая посуда и приборы закончились. Несмотря на то, что по возвращению отношения с девушкой не сложились, мужчина остался в Даугавпилсе. По наблюдениям Антона, латвийцы научились жить в имеющихся условиях: «Сэкономят, съездят в литовский Lidl, купят что-то подешевле». Яблоки тоже: здесь их много, но есть один дед, он стоит в глубине, где даже в жаркий день сыро и прохладно, на нём перемазанный землёй фартук и перчатки, яблоки у него красно-чёрные и тоже все в земле, их нужно долго мыть, лучше щёткой, зато потом кусаешь такое и оно взрывается в голове, это невозможно, это компот, щербет, сады Гесперид. Если не знать, какой сегодня день, не скажешь, сколько его прошло, этого времени. Истории людей, которые взяли животных, оставшихся без хозяев.
Анна поселилась у себя, а я остался без крыши над головой, и если бы не моя приёмная мать, гражданка США, мне пришлось бы ночевать на улице, а я ведь не взял даже запасной одежды, буквально приехал в чём был. Его сколотили мужики из окрестных домов, те, что ходили по субботам с трёхлитровыми банками к жёлтой цистерне или в магазин с авоськой. Как будто когда всё исчезает, остаётся только эта табель, система расходящихся вокруг Боровицкого холма кругов, как некая несущая куда? Работа на фабрике напоминала рабовладельческий строй. Мне очень хочется сказать «вырождение», но это, конечно, фашизм так говорить. Надеюсь, с годами это проходит, хотя те, кто проебал страну на пять-десять-пятнадцать лет раньше, кажется, всерьёз уверены в попадании на некий верх этой воображаемой иерархии. А не хватает Марине в Санкт-Петербурге латвийской природы — озёр, лесов, нетронутой зелени. Пустые горы по сторонам, закрытые на несезон кафе с портретами че Гевары и псилоцибы полуланцетовидной на стенах: настоящая курортная зима. Бойкий денёк вчера был, шла торговля, народ шёл, я полчаса стоял возле мёртвой рыбы-меч, как караульный. Сперва они просто лежали, парни пили нефильтрованное бомонти, почти не говорили, ходили к воде, на спинке шезлонга висели трусы дим, под шезлонгом стояли найки и сумка с теннисной ракеткой.
Энтони из Ирана, ему тридцать, он криптоинвестор, снимает лофт в Муратпаше. Посидели там за большим общим столом, напротив пары из России: оба в жёлтых футболках, с ноутом эйчпи, на парне трекинговые штаны. Потом фаундер начинает говорить в наушники не эйрподы : сначала с одним своим другом, потом с другим. После этого корабля нужно проветривать одежду. Из этих, с площадки для воркауата — сначала занимаются час со своими TRX-верёвками, потом садятся в поперечный шпагат. В мире мужчин пахло табаком — солдатскими, зековскими сигаретами Астра и Прима, без фильтра, в шершавых красных картонных пачках. Если не знать, какой сегодня день, не скажешь, сколько его прошло, этого времени. Я видел похожие места в Самарканде, думаю, они есть везде в Азии, наверняка их много в Дагестане.
Стали сами искать работу — звонили знакомым, в агентство. Я — им: «Я сегодня уже отработал». Рынки в Анталии путешествуют всю неделю по районам, приезжают на один день, вечером снимаются и едут дальше. Сейчас уже ничем, ответил Николай, сейчас уже никто ничем не занимается. До Олимпоса добрались почти на закате, над развалинами дул ветер, нёс листья, как в Подмосковье в конце сентября. С одной стороны, оно ощущается противоестественным — как раз в том смысле, что отбирают последнее, в чём вообще можно быть уверенным, такое покушение на метафизическую собственность. Объясняем, как с пользой выбросить живую ёлку. Есть такие видосы на ютубе, когда берут кучу всякого говна, пропитывают эпоксидкой и вытачивают из получившегося бесполезный и приятный на ощупь шар. Тот, что слева, выглядит как фаундер стартапа: худой, в красивых очках в тонкой оправе, в жёлтых шортах-плавках армани эксчендж, белых асиксах, серой безымянной футболке. После окончания вуза и получения необходимых сертификатов он планировал сменить работу. Анталия, 28 октября Утром возле моря не было почти никого, можно было лечь поближе к воде, подальше от людей — мне иногда кажется, люди замечают, что я за ними наблюдаю. Об этом предупреждали: дистанция будет расти, космос между тобой и пространством, из которого последнее, что помнишь — блюющая девочка в ночном аэропорте «Жуковский» и таджик в майке с Z-свастикой, этот космос будет увеличиваться, делаться всё менее проницаемым для радиоволн. Он согласился. По охряному песку бегали два пса, белый бастард джек рассела и левретка-переросток в кожаном ошейнике. Демо-версия судного дня.]
Лежал на камнях, слушал фон: прошло ещё несколько минут и до меня долетели все нужные слова: «учения», «стрельбы», «две ракеты». Мы также автоматически получаем ваш e-mail адрес для создания вашей учетной записи на нашем веб сайте. Для любых сбежавших. Это место — кафе, но там ничего не едят, только пьют чай. Истории дислексиков, научившихся жить Ещё у меня есть настоящая banned book: «Ангелы с плётками», роман Дианы Батай и, возможно, самого Жоржа Батая, тоже Kolonna, люблю читать избранные страницы из неё, лёжа на местном пляже в ноябре, когда вокруг голого меня ходят люди в пуховиках и пальто.